"Когда я был Атосом..."

ОТСТУПЛЕНИЕ


За семь лет до "Трех мушкетеров" в Москве, в Останкино, снимали фильм-спектакль по роману А.Дюма-отца "20 лет спустя". Критика была дружно возмущенной. Зрители писали восторженные письма. Добрейший телережиссер А.Сергеев был влюблен и в книгу, и в актеров. Конечно, фильм получился слабым: режиссер потакал любому капризу своих питомцев и приговаривал: "Вы - моя слабость". Зато компанию он собрал редкостную...
Кардинал Ришелье - Владимир Зельдин.
Королева Анна - Татьяна Доронина.
Герцогиня де Шеврез - Руфина Нифонтова.
Ее сын виконт Де Бражелон - Игорь Старыгин.
В роли Атоса - блестящий романтический актер Олег Стриженов.
Портос - Роман Филиппов.
Д'Артаньяна играл Армен Джигарханян.
Арамисом тогда был "скромный автор этих строк".
Когда отсняли первую серию, помню, все в студии подошли к монитору: на экране медленно, под музыку, ползли имена исполнителей. Сверху, с пульта, прогремело: "Армен Борисович, в "Вечерней Москве" объявлен приказ. Поздравляем, вы - народный артист республики!" В титры внесли изменения, и снова поехали имена и звания: народный, заслуженный, народный... Один я - просто артист. Олег Стриженов смеется: "Мы все как будто так себе, из "народных театров", а "артист" один - Смехов". Я отшутился: "В нашем фильме народных артистов как "Зельдин в бочке"!"
Съемки не запомнились никак. Запомнились перекуры на лестнице в Телецентре. Разговоры о гибели Изольды Извицкой, партнерши Стриженова в "Сорок первом", у Г.Чухрая.
"Работы Изольде не давали, за судьбой не следили, но начальники Госкино таскали ее по заграничным гулянкам - вот она, наша "кинозвезда"! А характер безвольный, погибла без работы..." - сокрушался Олег.
Врезался в память разговор о друге Стриженова Леониде Енгибарове. Я передал от Леонида привет, поскольку накануне съемок "печальный клоун" посетил Театр на Таганке, второй раз смотрел наш "Час пик", а после спектакля, на сцене театра, для сотрудников, показал несколько своих номеров. Любимов в "Часе пик" добился труднейшего в искусстве: мы работали в жанре трагикомедии. А Енгибаров был гений этого жанра. Нас с ним связал один отказ в одной роли и по одной и той же причине... Марк Розовский написал славный сценарий про чудака-добряка "Синие зайцы". Мы с Енгибаровым порознь "пробовались" для этой роли. И оба понравились. И обоих худсовет отверг - за "нерусскую внешность". Енгибаров смеялся: "Если б я признался, что я совсем не еврей, они бы мне мой нос простили!"
Для Стриженова (как, кстати, и для В.Высоцкого) Леонид Енгибаров был больше, чем клоун. Он был Поэтом Цирка. И умер он через год, в тридцать семь лет, как Пушкин, Хлебников, Маяковский, Рембо...
Вот кто мне запомнился на съемках - Армен Джигарханян. Все у него было готово, все тщательно отработано дома, а на съемку являлся с лучезарной улыбкой простака, ждущего указаний. И партнеров подкупал братской нежностью, и режиссера предельно уважал, но только прозвучит: "Внимание! Съемка!" - преображался в солдата-трудягу, помудревшего и помрачневшего Д'Артаньяна. И все его широкие улыбки исчезали с лица, будто их и не было никогда.